Бироновщина - Страница 26

— Какой Гриша? — спросила Юліана.

— Да мой молочный братъ, что служитъ y Шуваловыхъ.

— Можетъ быть, онъ здѣсь только со старшимъ своимъ господиномъ… Вотъ что, Лилли, пойди-ка, спроси его: дѣйствительно ли Пьеръ Шуваловъ остался дома?

— Такъ подойдемте къ нему вмѣстѣ.

— Да развѣ я могу оставить принцессу! Ты вѣдь въ маскѣ и преспокойно войдешь потомъ одна во дворецъ. Смотри только, не заболтайся съ нимъ.

— Нѣтъ, нѣтъ.

Очень довольная представившимся ей случаемъ обмѣняться опять хоть парою словъ съ товарищемъ дѣтства, съ которымъ не видѣлась съ первой встрѣчи въ Петербургѣ, Лилли подошла къ Самсонову.

— Здравствуй, Гриша!

Онъ сразу узналъ ее по голосу.

— Это вы, Лизавета Романовна? А я-то все гляжу гляжу, всѣ глаза себѣ проглядѣлъ; подъ маской и не узнать: которая вы? Мнѣ надо еще поблагодарить васъ…

— За что?

— Да за то, что не велѣли безъ пути болтаться. Я теперь вѣдь и книжки уже читаю, и съ прописей списываю, и задачки рѣшаю.

— Вотъ какъ! А кто же тебя всему этому учитъ?

— Учитъ меня мужъ ученый, Василій Кириллычъ Тредіаковскій.

И въ короткихъ словахъ онъ разсказалъ, какъ сдѣлался ученикомъ академическаго секретаря.

— А для чтенія онъ, вѣрно, даетъ тебѣ все больше свои собственныя сочиненія? — спросила съ улыбкой Лилли, которая какъ-то слышала также про непомѣрное самомнѣніе стихотворца-философа.

— Вѣстимо, не безъ того; но занятнѣе всего для меня все же двѣ рукописныя книжки: одна — лѣтописца московскаго съ царства Іоанна Васильевича Грознаго по царство тишайшаго царя Алексѣя Михайловича; другая — боярина Матвѣева въ бытность его въ Голландіи. Все мое досужное время такъ на это и уходитъ. Очнуться не успѣешь, какъ и день прошелъ.

— Вотъ видишь ли, Гриша. Я такъ уже за тебя рада! Пожалуй, Тредіаковскій возьметъ тебя потомъ еще писцомъ въ свою канцелярію.

— Тамъ, Лизавета Романовна, тоже не рай земной. Да и господинъ мой, Петръ Иванычъ, меня отъ себя не отпуститъ.

— Ахъ, да, кстати, Гриша; хорошо, что про него напомнилъ. Гдѣ онъ теперь: здѣсь тоже или дома?

— Дома: лежитъ въ растяжку на диванѣ съ перевязанной ногой.

— Ей-Богу?

Самсоновъ перекрестился.

— Вотъ вамъ крестъ. А что?

— Да намъ попался тутъ между маскированными тоже какой-то рыцарь…

Самсоновъ усмѣхнулся.

— Ты чего ухмыляешься, Гриша? Вѣрно знаешь, кто онъ такой?

— Можетъ, и знаю.

— Скажи! ну, скажи!

— А вы никому не перескажете?

— Никому, кромѣ баронессы Менгденъ.

— Въ такомъ разѣ, простите, не смѣю сказать.

Любопытство дѣвочки было сильно возбуждено.

— И мнѣ одной не скажешь?

— Вамъ одной?.. Побожитесь тоже.

— А безъ того ты мнѣ не вѣришь?

— Вѣрю, вѣрю. Это, изволите видѣть, одинъ давнишній другъ и пріятель господъ Шуваловыхъ, Воронцовъ Михайло Ларивонычъ. Герцогъ за что-то выслалъ его изъ Питера, а онъ тайкомъ, вишь, сюда пожаловалъ, чтобы побывать тоже на этомъ маскарадѣ. Петръ Иванычъ и одолжилъ ему свое собственное рыцарское платье.

"Значитъ, ему же Аннетъ и назначила здѣсь свиданіе!" — сообразила Лилли.

— Теперь-то мнѣ все ясно! сказала она вслухъ. — Но мнѣ пора уже итти. Прощай, Гриша!

III. Лилли танцуетъ

Танцовальный залъ сіялъ сотнями зажженныхъ восковыхъ свѣчей на люстрахъ и канделябрахъ; воздухъ кругомъ былъ напоенъ благовонными куреньями. Въ ожиданіи Высочайшаго выхода, маскированные становились рядами по двумъ продольнымъ сторонамъ зала.

Лилли очутилась, сама не зная какъ, въ заднемъ ряду, прижатою въ уголъ. Тщетно поднималась она на цыпочки, чтобы высмотрѣть Юліану или Аннетъ. Ни той, ни другой въ залѣ не было, какъ не было никого изъ Царской фамиліи и семейства Бирона. Всѣ они, очевидно, должны были участвовать въ церемоніалѣ Высочайшаго выхода.

И вотъ, предшествуемая оберъ-гофмаршаломъ графомъ Лёвенвольде, котораго, не смотря на его черную маску, не трудно было узнать въ этомъ крылоногомъ вѣстникѣ боговъ съ золотымъ жезломъ, обвитымъ двумя змѣями, — въ дверяхъ изъ внутреннихъ палатъ показалась императрица. Сама она, въ отличіе отъ всѣхъ своихъ гостей, не была замаскирована и была одѣта въ бѣло-атласную робу съ богатыми по подолу узорами, съ тяжелымъ пятиаршиннымъ шлейфомъ, поддерживаемымъ двумя пажами. Полный бюстъ ея былъ сжатъ въ корсетѣ съ острымъ мыскомъ, точно въ стальномъ панцырѣ; а на открытыя плечи спускались локоны высоко-взбитой прически, украшенной жемчужною, съ брилліантами, діадемой. И всѣ эти самозваные небожители раболѣпно преклонялись передъ земною, но настоящею царицей.

Появленіе ея было привѣтствовано съ хоровъ шумнымъ маршемъ. По болѣзненному состоянію въ послѣднее время сама не участвуя ни въ какихъ танцахъ, государыня сдѣлала знакъ слѣдовавшимъ за нею начать "англійскій променадъ". Въ первой парѣ выступила принцесса Анна Леопольдовна съ англійскимъ резидентомъ Рондо въ образѣ султана Гаруна-аль-Рашида, во второй — съ принцемъ Антономъ Ульрихомъ цесаревна Елисавета въ видѣ русской боярыни, въ третьей — Юнона съ Марсомъ, въ которыхъ, по ихъ надменной осанкѣ, Лилли съ перваго взгляда признала супруговъ Бироновъ.

Пара слѣдовала за парой. Вотъ и средневѣковый рыцарь объ руку съ турчанкой. Такъ, значитъ, и есть! Вѣдь Аннетъ выбрала себѣ костюмъ турчанки.

Тутъ окружающіе ряженые справа и слѣва стали парами примыкать также къ общему ряду «променирующихъ».

— Позвольте, барышня, итти съ вами? — услышала Лилли около себя звучный голосъ съ мягкимъ малороссійскимъ говоромъ.