— Государыня васъ еще узнала? — спросила Юліана.
— Узнала… Она была такъ ласкова и со мной, и съ цесаревной… Герцогъ обѣщалъ ей, что отказу намъ ни въ чемъ не будетъ…
— А вы такъ и повѣрили его обѣщанію?
— Если онъ его не сдержитъ, то это будетъ на его совѣсти.
— Да y этого изверга развѣ есть совѣсть! И вы ничего не возражали?
— Гдѣ ужъ тутъ было возражать! Докторъ Фишеръ сейчасъ только сказалъ мнѣ, что сегодня тетушкѣ немножко легче, потому что Остерманъ своей аудіенціей приподнялъ ея нервы; но что за этимъ наступитъ реакція, и завтра все будетъ уже кончено.
Лейбъ-медикъ оказался правъ. На другой день, 17-го октября 1740 года, y умирающей отнялась лѣвая нога, а къ вечеру начались предсмертныя конвульсіи. Когда принцесса съ супругомъ и цесаревна пришли къ ней въ послѣдній разъ проститься, государыня была еще въ сознаніи. Благословивъ ихъ поочередно, она послала за своимъ духовникомъ съ пѣвчими и за высшими придворными чинами. Первымъ подошелъ старикъ Минихъ, и она его еще узнала.
— Прощай, фельдмаршалъ… — былъ ему ея послѣдній привѣтъ.
Началось соборованіе, а когда дыханіе ея окончательно прекратилось, двери опочивальни открылись настежь для всѣхъ желающихъ поклониться ея праху. Среди общихъ всхлиповъ и воплей обращала на себя вниманіе не столько принцесса, мать наслѣдника престола, тихо плакавшая въ углу, сколько герцогъ-регентъ, который въ искренней, казалось, горести рыдалъ громче всѣхъ и метался по комнатѣ, какъ полоумный. Впрочемъ, уже черезъ пять минутъ онъ настолько оправился, что могъ выйти въ смежный залъ и предложить генералъ-прокурору князю Трубецкому прочесть вслухъ всѣмъ собраннымъ тамъ сановникамъ декларацію о назначеніи его, герцога, регентомъ.
Недолго погодя, еще до полуночи, заунывный звонъ со всѣхъ городскихъ колоколенъ возвѣстилъ населенію столицы, что благовѣрная царица Анна Іоанновна отошла отъ сей жизни въ вѣчную, — отошла на 11-мъ году своего недоброй памяти царствованія и всего 3 мѣсяца и 20 дней спустя послѣ своего даровитѣйшаго подданнаго, безвременно погибшаго Волынскаго.
Для большей наглядности мы прилагаемъ здѣсь родословную Дома Романовыхъ отъ царя Алексёя Михайловича до середины XVIII вѣка.
Это родословное дерево, расписанное для А. П. Волынскаго переводчикомъ Академіи Наукъ, небезъизвѣстнымъ въ свое время писателемъ Григоріемъ Николаевичемъ Тепловымъ (1720–1779), сохранилось и по настоящее время въ семьѣ Селифонтовыхъ къ которымъ перешло изъ семьи Волынскихъ..
Кромѣ своего генеральнаго проекта о новомъ государственномъ строѣ, Волынскимъ было написано еще нѣсколько разсужденій: "О гражданствѣ", "О дружбѣ человѣческой", "Какимъ образомъ судъ и милость государямъ имѣть надобно" и другія.
* Приводимъ здѣсь, для примѣра, одинъ изъ посланныхъ въ провинцію указовъ, а именно Казанскому губернатору:
"Указали мы для нѣкотораго пріуготовляемаго здѣсь маскарата выбрать въ Казанской губерніи изъ татарскаго, черемисскаго, мордовскаго и чувашскаго народовъ, каждаго по три пары мужеска и женска пола пополамъ, и смотрѣть того, чтобъ они собою были не гнусныя, и убрать ихъ въ наилучшее платье со всѣми приборы по ихъ обыкновенію, и чтобъ при мужескомъ полѣ были луки и прочее ихъ оружіе и музыка, какая y нихъ употребляется…"
Регентству Бирона, а затѣмъ и принцессы Анны Леопольдовны будетъ посвящена особая повѣсть, въ которой читатель встрѣтитъ снова многихъ изъ дѣйствующихъ лицъ настоящей повѣсти.